Больных детей умершего чернобыльца отказываются признавать инвалидами
Муж Ольги Сорокиной – ликвидатор аварии на Чернобыльской АЭС – четыре года назад умер от органического поражения головного мозга. Недавно Ольга купила 11-летней дочери Маше подарок – инвалидную коляску. Чтобы возить девочку в школу, потому что головокружения и сильные боли в ногах уже не позволяют Маше передвигаться самостоятельно. "А сейчас Маша вообще перешла на надомное обучение. У нее поражение сосудов мозга, киста мозга, дистрофия позвонковых тел поясницы, смещение суставов ног, пролапс митрального клапана и многое другое, – Ольга почти наизусть перечисляет диагнозы и показывает горы справок, медицинских выписок, заключений врачей. – Ежедневный прием лекарств в течение пяти лет не помогает, каждый год болезни прибавляются, а старые не уходят".
У Маши вообще часто случаются приступы: температура падает до 35 градусов, холодеют и сыреют стопы ног и кисти рук, девочку тошнит, у нее кружится голова. "Но последний раз, когда я вызывала ей скорую, Машу отказались забирать в больницу. Врач скорой помощи приехала и сказала:
"Не знаю, куда вас везти, на ваших детях защитят диссертации и больных отдадут домой", – говорит Ольга.
Почти те же диагнозы и у брата Маши – Толи Сорокина. Мальчик старше сестры на три года, но в школу он уже давно не ходит, учится на дому. В 2007 году старшеклассники сильно избили его. Обзывали слабым, больным, чернобыльцем. Сестра Маша в этот момент стояла рядом, плакала и ничего не могла поделать. Взрослые ребята не знали, что у Толи гипоплазия правой позвоночной артерии.
Причина отсутствует
"Я с Машей и Толей дважды лежала в НИИ педиатрии и детской хирургии, лечащий врач сказала, что связь с заболеванием отца неоспорима и надо подавать на инвалидность, после чего я обратитесь в Центр рентгенорадиологии. Я туда ездила с руководителем союза "Чернобыль" Москвы, и нам сказали, что инвалидность положена, делайте ее и направляйте к нам", – объясняет Ольга. И продолжает: "Союз чернобыльцев сказал нам, что зарубежные врачи готовы лечить моего ребенка, но это возможно только при наличии группы инвалидности".
Но и в районном, и в городском, и даже в федеральном бюро медико-социальной экспертизы (МСЭ) ее детям отказали в этой единственной справке. Во всех заключениях напротив строки "причина инвалидности" написано "отсутствует".
"Так они же чернобыльцы!" –
отреагировала на просьбу прокомментировать основания отказа руководитель московского филиала номер 109 Главного бюро медико-социальной экспертизы Лариса Седова. По ее словам, дети Сорокиной прошли полное и доскональное обследование. "Мы основываемся на степени выраженности заболевания, – заявила она. – Исследования выявили, что на сегодняшний день степень выраженности заболевания такова, что, несмотря на стойкость процесса, она не ограничивает жизнедеятельность: способность к самообслуживанию, ориентацию, передвижение. Да, эти дети сложные, со сложной судьбой, но они относятся к 3-ей группе диспансерного наблюдения, а мы начинаем признавать инвалидность только с 5-ой".
Ольга писала запросы, жалобы, но из всех ведомств, включая и Департамент здравоохранения Москвы, ей приходили почти одинаковые ответы. И все они – с канцелярской безапелляционностью: "Для решения вопроса инвализации детей они были полностью обследованы, и необходимые документы были направлены в Главное бюро МСЭ, которое приняло решение, что в связи с отсутствием ограничений жизнедеятельности дети не могут быть признаны инвалидами".
Статистика против боли
Адвокат Шота Горгадзе считает, что подобные проблемы могут возникать из-за того, что не ясен точный классификатор диагнозов, который устанавливает инвалидность: "Одни врачи говорят, что да, инвалидность однозначно положена, другие – нет. При этом все официальные заключения почему-то написаны не в пользу Сорокиных". Юрист при этом признается, что у него волосы встали дыбом, когда он прочитал выписку из истории болезни детей.
"Получить инвалидность детям чернобыльцев сейчас на самом деле практически невозможно, –
считает председатель правления союза "Чернобыль" (Митино) Владимир Новиков. – Я знаю только несколько случаев, когда удалось пробить эту стену, поставленную Минздравом перед детьми ликвидаторов аварии на ЧАЭС".
По оценке Новикова, в Москве сейчас живет порядка 90 детей, которые имеют врожденные заболевания, связанные с облучением их родителей в Чернобыле. "Ведь чаще всего, – поясняет собеседник, – тот из родителей, который был в Чернобыле, уже умер. И доказать, что он получил такую большую дозу облучения, невозможно. Поэтому очень сложно сказать, по каким причинам болеют их дети". А между тем база данных Российского государственного медико-дозиметрического регистра содержит не только сведения о ликвидаторах аварии на ЧАЭС, но и об их детях. Ее обновляют дважды в год. Сейчас там 35 000 детей.
"Маленькая справочка МСЭ, которая может дать шанс ребенку получить бесплатное лечение… Но не такая уж она, получается, и маленькая, эта справочка, – заключает адвокат Шота Горгадзе. – Ведь если МСЭ выдаст эту справку, то придется из бюджета платить какие-то деньги, предоставлять льготы. Короче, морока. Не до этого сейчас. Наверное, кому-то просто не очень хочется увеличивать статистику количества инвалидов в стране. Когда мы рассматриваем проблему одного ребенка, мы понимаем всю его боль и беду. Когда же видим статистику, для нас это уже просто цифры".
"Знакомый врач недавно сказал, что
детей ликвидаторов аварии на ЧАЭС стараются не фиксировать, не дают им инвалидность. Может быть, потому и не дают, чтобы о нас никто не узнал?
Или они ждут, когда мои дети перестанут ходить совсем, и только тогда напишут "инвалид"?" – спрашивает Ольга Сорокина и потом еще долго молчит. У нее самой есть инвалидность, которую она решила в следующем году не продлевать: "Потому что мне стыдно перед детьми. Мне инвалидность дали легко, когда на меня наехал мотоциклист и раздробил мне ноги. Но я-то могу передвигаться самостоятельно, пусть и пока с клюшкой. А дети? Нет, я не инвалид. Я ведь просто хочу лечить своих детей".
Более 23 лет назад, 26 апреля 1986 года, произошла авария в Чернобыле. Тогда сразу же появились засекреченные документы ЦК КПСС. Вот, например, один из них (Протокол номер 9 от 8 мая 1986 года):
"Минздрав СССР утвердил новые нормы допустимых уровней облучения населения радиоактивными излучениями,
превышающие прежние в 10 раз (прилагается). В особых случаях возможно увеличение этих норм до уровней, превышающих прежние в 50 раз". То есть те уровни, которые до этого считались выше фоновых, благодаря одному росчерку пера стали абсолютно нормальными.
Вот и у Ольги Сорокиной на руках есть справки, много справок, благодаря которым она может считать своих детей почти здоровыми. И только Маша поднимается по лестнице, опираясь на табуретку, а Толя может делать домашние уроки не больше тридцати минут. Потому что если он занимается чуть больше, из носа тут же начинает хлестать кровь.
